Голоса в голове - психотронное воздействие на мозг

Дневник участника психотронных экспериментов (контроль сознания, управление мышлением)

27 июня 2015 года

Ночью получила от операторов пару эротических ударов – сильные эротические ощущения, от которых более молодая особа могла бы выскочить на улицу в одном неглиже. Для меня же полученные ощущения были несколько болезненными и малоприятными. Также ночью приснился сон, указывавший на невидимок, на их попытку влияния. Я разъезжаю по улицам, хожу по каким-то адресам, как это обычно у меня бывало при выполнении курьерской работы. В одном месте мне понадобилось позвонить по мобильному телефону, крайне тихо звучал голос собеседницы, мне приходилось сильно напрягать свой слух, чтобы ее услышать. В один момент я вовсе перестала ее слышать, хотя разговор наш еще не был закончен. Я все еще напрягала свой слух, чтобы поймать голос собеседницы, как вдруг услышала очень тихий разговор между собой двух мужчин, который в целом не понимала, вдруг один из них более громко произнес: «фиксация прибора». Я ухватилась за эту услышанную фразу, как за ценную находку, и решила, что мой телефон прослушивается. Я видела телефонный аппарат, по которому звонила, вскрытым, со всей его электронной начинкой, и видела, как стоявшая рядом женщина пыталась осторожно коснуться пальцем вскрытого аппарата. Я молча наблюдала за этим, затем решила отказаться от ожидания собеседницы, с которой не закончила разговор.

Днем: постоянные подсказки для повторения, случайные слова в большом количестве, сигналы-намеки.

После полуночи перед отходом ко сну снова ощутила своеобразную пульсацию в левом ухе. Ощущение было такое, будто ухо чем-то заполняется, наливается, будто я чувствую движение токов по нему, иногда это сопровождалось закладыванием уха. Ощущение не слишком приятное, от него хотелось освободиться. Вызов у меня такого ощущения Пианистка называла на своем сленге: «почистить ушки». Когда она произнесла в очередной раз: «надо ей ушки почистить», я проявила строптивость. Уже давно я установила, что прикосновение к уху рукой снимает неприятное ощущение на очень короткое время, но прикладываться постоянно к уху – занятие утомительное. На этот раз я попробовала поместить нижнюю половину ушной раковины между средним и указательным пальцами левой руки и улеглась на правый бок. Левая рука лежала на ухе очень устойчиво и могла так пролежать всю ночь. Все это дало неожиданный эффект – я стала настолько плохо слышать операторов, что вызвала у них страх упустить меня совсем. Не раз я замечала, что не слышу их вовсе. Впервые с ноября прошлого года я спала без музыки и наушников – в них не было необходимости, мне никто не мешал ментальной болтовней. Этот поступок не позволял мне совсем оторваться от операторов, они предпринимали действия, чтобы не допустить этого, но позволял снизить мой внутренний слух до того уровня, когда я становилась для операторов бесполезной. Хотя меня они продолжали слышать хорошо, этого было недостаточно.

Перед тем, как уснуть, я ощутила такой сильный импульс в своем мозге, что вздрогнула, при этом я слышала операторов хуже обычного, закрывая левое ухо рукой.

28 июня 2015 года

Когда смотрела днем один случайно выбранный фильм, где мелькнули кадры с дрессировщиком кошек Ю. Куклачевым, то поймала у себя странное ощущение наличия у меня какой-то ассоциативной связи с Куклачевым, которую не могла понять. Что-то еще, кроме того, что я знала раньше о Куклачеве – клоун со своим театром – хранилось в моей памяти неосознанным, - такое у меня возникло ощущение.

Весь день старалась закрывать левое ухо, в котором ощущала поле, препятствуя попыткам операторов улучшать мой внутренний слух манипуляциями с полями. Когда я закрывала уши, Говорок спрашивала: «Мы чистим ей уши?» Пианистка отвечала: «Видишь, что получается – она думает одно, а мы пишем…» и замолчала, заметив, что я слушаю. В такое время операторы слышали меня хорошо, но я слышала их плохо, что могло разрушить их замысел относительно меня.

Около 20 часов ощутила острую кратковременную боль в левом ухе, это было наказание.

Еще до рассвета, т.е. ранее 3 часов, я была разбужена, до 6 часов уже не пришлось уснуть.

29 июня 2015 года

Разбудив меня посреди ночи, операторы применили старые приемы: активизация моей мозговой активности через подсказки. Подсказки делались более тонко, но по-прежнему словами, поэтому были заметны, особенно на фоне моих размышлений без использования языковых средств. В новых подсказках стирались особенности речи подсказывающей невидимки, хотя особенности личности стереть было невозможно.

После пробуждения я долго не слышала голоса пси-операторов. Моя рука все время лежала на левом ухе, что несколько ухудшало мой внутренний слух, так необходимый невидимкам. Меня не пытались разговорить в это время так, как это делала раньше Пианистка. Создалось впечатление приготовления к гипнозу, стали заметными поля, которые я ощущала везде – в руке, в шее. Мысль о гипнозе появилась потому, что поля, которые я ощущала, создавали эффект погружения в транс. Но голоса, обращенные ко мне, я не слышала, я могла лишь слышать разговоры пси-операторов между собой. Мне удалось кое-что уловить из этих разговоров благодаря тому, что Пианистка не сразу заметила мое внимание к ним. Пианистка была более других операторов, в т.ч. Говорка, информирована о моем поведении и состоянии. Говорок находилась НЕ РЯДОМ с Пианисткой и в определенной степени зависела от Пианистки в получении информации по эксперименту.

Пианистка показала, как легко она может войти в мой сон, пытаясь через него влиять на меня без возможности стирать оставленные после себя следы. Я в качестве курьера разношу письма по адресам, и такое в действительности у меня было. Я звоню в один подъезд, где мне не открывают дверь, но глухой, очень тихий голос спрашивает у меня: куда я иду. Я не могу вспомнить название организации, тогда меня спрашивают: по какому адресу я пришла. Я безуспешно пытаюсь вспомнить адрес. Внезапно у меня промелькнула мысль: торможение памяти. Я просыпаюсь в этот момент. Сон был поверхностный, мне дали только слегка уснуть, оставляя в состоянии, которое невидимки любили называть «пограничным». Точно такая картина была в тот день, когда произошло ментальное «убийство» судьи, с которого началась моя пси-история. Говорок спрашивала: зачем надо было трогать мои сны. У меня создалось впечатление отсутствия грамотного руководства в психотронных экспериментах, в которых я использовалась в качестве материала, возможности самоуправных действий со стороны пси-операторов.

Для того, чтобы заставить себя слушать, Пианистка применяла торможение работы моего мозга после выдачи мной очередной мысли, чтобы беспрепятственно вставить в мои размышления свой комментарий и создать эффект моего реагирования на них.

За день услышала огромное количество «случайных» слов и фраз, в прошлом, при ведущей роли Пианистки их было значительно меньше. Много раз с целью развития моего слуха предпринимались попытки увлечь меня на уровень крайне тихого звучания голосов операторов, где мне пришлось бы прилагать значительные усилия для того, чтобы что-то услышать, но я сопротивлялась этим попыткам. Много раз предпринимались попытки воздействовать на меня с помощью искусственных эмоций и состояний: раздражение, тщеславие или самолюбование, обеспокоенность, грусть – тоска. Искусственные, т.е. вызываемые с помощью психотронной техники, эмоции в моем случае не имели эффекта, не переходили в настоящие, т.к. для них не было оснований.

Множество сигналов-намеков мне было передано за день, много предпринималось попыток заставить меня принять подсказки в качестве собственных мыслей. Я сопротивлялась этим намерениям невидимок. Говорок спрашивала: «почему она их не принимает?» Другая оператор ей отвечала: «а никто не понимает, что значит принимать».

Много изображений мне было передано. Однажды получила изображение в графическом стиле, которое можно было бы интерпретировать по-разному. Я поняла его вначале как профиль лица с нечетким контуром, на котором находился большой круглый глаз, смотрящий как бы на меня строго и лукаво, Как только я таким образом интерпретировала изображение, то услышала голос оператора: «она сердится!», что должно было подтвердить мою интерпретацию Но я решила присмотреться к изображению и увидела на нем не лицо, а большую горошину. Как только появилась моя новая интерпретация изображения, расходящаяся с его трактовкой невидимкой, оно исчезло из моего сознания.

Весь день мне постоянно «чистили уши», этим занималась Пианистка, скорее в репрессивных целях, чем для пользы дела, на что ей указывала Говорок. Дважды за день ощутила боль в ушах. Также неоднократно оказывалось воздействие на сердце (сжатие). «Плеточка» использовалась редко и со слабым эффектом.

Днем 2-3 раза осуществлялось торможение памяти. Прилагая усилия, я преодолевала торможение, вытаскивая блокируемое, хотя блокировка и так держалась лишь несколько минут.

Что означают голоса, которые слышат подколпачные в самом начале своего знакомства с пси-операторами? Это – проверка слуха, чем сильнее будет прислушиваться человек к звучащим в его сознании (в голове) голосам, чем сильнее будет проявлять любопытство к ним, тем скорее станет кандидатом в подколпачные, демонстрируя свой хороший внутренний слух, готовность слушать голоса в свом сознании и особенно общаться непосредственно с носителями этих голосов. Тот, кто пренебрежет звучащими голосами, сможет благополучно избежать вовлечения в психотронные эксперименты надолго и сохранить свое здоровье.

Говорок, которая часто меняла маски за время последнего своего появления, вдруг произнесла что-то, что напомнило мне голос невидимки, который я слышала в 1-м и 2-м эпизодах ментальных атак («думаешь…»). Это дало мне, наконец, ответ на вопрос: кто общался со мной в 1-м эпизоде. Я подозревала судью, теперь ясно увидела, что первой со мной общалась Говорок, общалась очень редко и понемногу, что позволило ей долго скрывать свою индивидуальность и выдавать себя за судью.

Говорок причитала: Пианистка многое делает по своему усмотрению. Пианистка казалась мне человеком, склонным к нервным срывам, что я относила на счет перегрузок (круглосуточная многомесячная работа без отдыха, отсутствие видимых результатов своих усилий и перспектив)

Пианистка пояснила, почему сердилась, когда я вставляла в услышанные «случайные» фразы свои слова – ей приходилось дополнительно потрудиться, чтобы выяснить – послышалось ли мне это слово там, где его не было.

30 июня 2015 года

Сразу после пробуждения была атакована оператором Пианисткой, пытавшейся вовлечь меня в свой непрерывный монолог, состоящий из озвучивания моих мыслей и ее комментариев, пытавшейся влиять и на ход моих мыслей. Один раз при этом была грубо применена блокировка (торможение) моей памяти для того, чтобы я забыла свою сырую мысль, неожиданно возникшую у меня и не вписавшуюся в ее монолог.

Ранним утром Говорок долго наблюдала за тем, как Пианистка пытается меня «развести». По ходу дела она поправляла ее, как наставник, обращая ее внимание на ошибки. По тому, как Говорок инструктировала Пианистку, я еще раз убедилась в том, что физически встретиться для них – большая проблема.

В начале рабочего дня стала слушать «громкую» музыку в наушниках и снова убедилась, что она серьезно мешает планам невидимок. Говорок окончательно сбросила маску дурки.

Говорок не была сторонницей применения того давления на мозг, которое я ощущала во время попыток Пианистки «запихнуть» в него готовые мыслеформы или заставить меня их принять. С ее приходом давление больше не появлялось, навязывание готовых мыслей стало проходить немного иначе, но тоже без эффекта.

Накануне в ответ на упреки со стороны Говорка в ошибках и неверных действиях Пианистка говорила: « Но ты же не говорила нам, зачем все это, к чему мы должны прийти». Из этого я сделала вывод, что конечная цель работы не была ясна Пианистке и ИЭВ, отсюда возникало впечатление бессмысленности действий и самоуправства операторов, отсюда происходили их неудачи, если не сказать – провал всего предприятия.

Говорка отличает склонность к манипуляциям с полями. С ее приходом я стала реже получать ломающие удары, зато чаще получала разнообразные непривычные ощущения, в т.ч. шум в ушах, что-то вроде акустического фона, сильного или слабого. Шум в ушах мог быть разным – полностью наполняющим уши при отсутствии звучания голосов операторов, закладывание ушей, пульсация в ушах, особенно в левом ухе.

Множество попыток было предпринято с целью заставить меня с помощью сигналов-намеков размышлять на определенную тему, в определенном направлении, т.е. попыток влиять на ход и содержание моих мыслей. Весь день ощущала «чистку ушей», получала подсказки, часто использовалась «плеточка». Много раз ловила отзвуки событий, хранившихся в моей памяти, - это ИЭВ активно работала с моим мозгом, затрагивая определенные его участки, ассоциативные связи. Иногда вызывалось торможение памяти, часто возникала сонливость, из-за которой легла спать очень рано.