Голоса в голове - психотронное воздействие на мозг

Дневник участника психотронных экспериментов (контроль сознания, управление мышлением)

23 мая 2015 года

Проснулась в десятом часу. После ночных психотронных пыток я «замкнулась» и не реагировала на высказывания операторов уже с момента пробуждения, хотя раньше в такие моменты была особенно доступна для контактов. Пси-операторы, после безуспешных попыток восстановить синхронность моих мыслей и их озвучки, реанимировать мое реагирование на свои высказывания перешли на уровень крайне тихого звучания голосов. Днем не раз ощущала сдавливание сердца. Целый день занималась домашней работой, полностью захватившей мое внимание, это облегчало сопротивление попыткам невидимок манипулировать моим сознанием. Едва легла спать в 23 часа, как сразу была атакована Говорком или ее «маской», которая более умело, чем Пианистка, завладела моим вниманием и восстановила его.

24 мая 2015 года

Проснувшись, обнаружила, что снова сдала свои позиции – я снова стала мыслить синхронно с высказываниями операторов, процесс моего мышления утратил ту независимость, которая была днем раньше. Снова моя жизнь переплелась с существованием невидимок, снова начались оживленные прямые диалоги с ними и шутки. Несколько раз за день я получила сигналы-намеки бытового характера, приняла их с благодарностью, но заметила «внешнее» происхождение сигналов. Поступали также сигналы, несущие мне готовую оценку какого-либо лица или события. Чувствуя попытку давления на себя через такие намеки, я отторгала их, не желая выслушивать от операторов их словесную интерпретацию. Когда занималась Дневником, внося в него наблюдения за несколько последних дней, то снова отметила попытки оператора подсказывать слова для выражения моей мысли.

25 мая 2015 года

Оставив мне для сна не более часа, пси-операторы разбудили меня. При пробуждении услышала голос Говорка, почувствовала на себе необычное воздействие. Запустив в плеере, который слушала в наушниках, «бодрую музыку», я вышла из состояния полусна / полу-бодрствования, в котором находилась. По раздраженным замечаниям Говорка поняла, что этим помешала какому-то ее плану. Далее Говорок пыталась просто «разводить» меня, как это обычно делала Пианистка, не давая уснуть. В это же время я ощутила настолько мощный удар по сердцу, что, забыв обо всем, была вынуждена несколько минут лежать неподвижно в ожидании освобождения от «тисков». До этого воздействие операторов на мое сердце было более мягким: незначительные покалывания, жжение, сдавливание. В середине ночи Говорок исчезла, ее место заняла Пианистка. Всю ночь она старалась не давать мне уснуть, применяя «плеточку», посылая мне серии изображений вместо слов. Получив одно такое изображение – ритмично колеблющаяся в такт музыке, которую слушала в наушниках, фигура, я попыталась, как делала раньше, в этот момент представить себе что-то другое, но обнаружила, что моя способность вызывать в воображении зрительные образы исчезла. (Прим.: позже установлю, что способности вызывать в своем сознании зрительные образы у меня никогда и не было - зрительные образы я всегда получала от невидимок, улавливающих то, что я ХОТЕЛА бы представить, и, вероятно, не нашедших на этот раз подходящей картинки в своем хранилище изображений) Мое внимание привлекло и другое изображение - подставленные ладони под струей воды, подвижность воды была передана мерцающими искорками – блестками в водном потоке. Я не увидела другого смысла в этом изображении, кроме того, что оно было проявлением гордости Пианистки, демонстрирующей мне свое творение. Это изображение, как и многие другие, я проигнорировала, но одно заставило меня посмеяться: я увидела пару-тройку человеческих задов, женских и мужских, направленных в мою сторону и качающихся в такт музыке, которую я слушала. Всю ночь операторы не давали мне уснуть, лишь полчаса перед подъемом удалось подремать.

Из-за недостаточности сна утром и днем я была в приглушенном состоянии, все мои внутренние ресурсы были направлены на то, чтобы благополучно отработать день, общение с операторами было ничтожным. Правда, рано утром Пианистка попыталась меня «разводить». Перед выходом на работу Пианистка снова «ударила» по сердцу так же, как и ночью, но удар был слабее. Днем Пианистка снова пыталась воздействовать на мое сердце, но не слишком сильно, днем сильно закладывало уши.

Поздним вечером, сидя в кресле, ощутила действие «бомбочки» по дрожанию глазных яблок. Я сделала изменения в порядке отхода ко сну. Попыталась уснуть в кресле с музыкой, проигрываемой через компьютер. Мне удалось опять немного поспать, но в начале ночи я снова услышала голос Говорка, оценивающей сложившуюся ситуацию. Я убедилась в готовности операторов лишать меня сна в течение продолжительного времени, пусть даже ценой собственного отдыха, теперь они занимались этим всю ночь. Говорок работала со мной еще меньше, чем в предыдущую ночь, ее место заняла Пианистка. Она передала мне за ночь несколько сигналов-намеков бытового содержания, за один из них я была ей благодарна: она напомнила мне о воротнике Шанца, который мне было бы удобно надевать, сидя в кресле. Другой намек был неуместен: она в 3 часа ночи «намекнула», что я должна согреть воду, что я обычно делала, но в другое время. Как и Говорок, Пианистка пыталась завладеть моим вниманием, теперь эксплуатируя для этого единственную интересовавшую меня тему – о них самих. Именно в эту ночь я увидела сходство голосов, принадлежащих лицу, которое назвала Говорком, и лица, вызывавшего у меня сомнения, которое теперь определила как «маску», модуляцию родного голоса Говорка. Поняв, что Пианистка намерена, не давая мне уснуть, продолжить работу со мной, я вышла из состояния бесполезного ожидания сна и села за компьютер, занявшись Дневником. Пианистке осталось только пассивно наблюдать за моей работой, оставив в стороне свои ночные планы в отношении меня.

26 мая 2015 года

В 3-4 часа утра встала и начала вносить записи в Дневник, т.к. мой сон целенаправленно разрушался операторами, и уснуть мне не предвиделось. В 5-м часу попыталась заснуть, но безуспешно, я могла только дремать. Однако в 6-30, когда обычно встаю, я была довольно бодрой, несмотря на очень короткий, недостаточный сон, и чувствовала себя лучше, чем в предыдущий день. С этого момента меня начали активно «разводить» до выхода из квартиры в 8-30. Рано утром Пианистка произнесла: «вот зачем она не пьет, ее такой бы сейчас ударчик хватил». До выхода из квартиры я слышала и голос Говорка, пытавшейся скрыться за акустической маской, но ее выдавали жалобные интонации, склонность к упрекам. Говорок общалась со мной недолго. Пианистка во время «развода» не раз делала внезапные продолжительные паузы. Также во время «развода» я очень часто получала незаконченные фразы. Эти фразы или оставляла без внимания, не реагировала на них, или пыталась продолжить. Например, услышала: «у… припадок» и продолжила, желая пошутить: «у Джобса припадок». Оператору это очень не понравилось. К 8-30 голосов операторов почти не стало слышно.

В последнее время часто проводился опыт (или тренинг): я слышала замечание оператора, на которое должна была отреагировать. Оператор посылала мне сигнал-намек на возможный ответ, задавая ему лишь эмоциональную окраску (осуждение иди другой негатив), определяя общий смысл. Но также часто оператор тихонько перечисляла возможные варианты моего ответа на свои замечания. Когда я записывала утром в метро это наблюдение, то услышала от оператора: «ну а теперь, кукла чертова, садись за руль и…». Пауза, затем следует подсказка для меня: «проспись», чуть позже «заткнись». Так я должна была отреагировать на фразу оскорбительного содержания – тоже оскорблением, что логично, или недоумением, насмешкой из-за ее абсурдности.

Я пришла к выводу, что тот пресловутый сигнал, к которому готовили меня операторы, должен быть не в словесной форме, а в виде внутреннего побуждения. Пси-операторы передали мне намек на целеполагание, в котором внешний приказ выдавался за внутреннее побуждение, через последовательность очень тонких изображений. Я увидела, как уступаю кому-то место в автобусе, через изображения, фиксирующие мои различные движения и намекающие на общее действие – я вижу сначала спинку сиденья впереди себя и окно слева, затем вижу сиденье впереди себя, затем вижу свои ноги, направленные в сторону прохода – у меня создается впечатление своего перемещения. Все это сопряжено с сигналом-намеком, словесной оболочки которого я не замечаю: встать. Но мое собственное, внутреннее целеполагание никогда не связано с представлением того, что я намереваюсь делать: если я хочу мыть пол, мне не нужно представлять себя сидящей на полу с тряпкой, если хочу есть, мне не нужно представлять себе дымящуюся тарелку. Когда записывала это наблюдение, оператор моментально вызвала в моем сознании зрительные образы и мытья пола и тарелки. Она мне продемонстрировала то, что в любой момент времени может найти подходящие для меня изображения.

27 мая 2015 года

В 4 часа утра я была разбужена. Звучание голосов операторов было чрезвычайно тихим и таким оставалось все утро, однако в момент пробуждения я отчетливо слышала голос Говорка и общалась с ней, наушники не были тому помехой. В это время они подталкивали меня к ментальному флуду не столько разговорами, сколько с помощью техники, возбуждающей мой мозг. Когда я вступала в прямой диалог с оператором, то начинала втягиваться, затем брала себя в руки, «отстранялась». Возбуждение мозга прошло, пси-оператор больше не пыталась меня «разводить».

Я отметила в своем сознании один-два сигнала: изображение с цифрой 21 (намек на температуру в конце недели, о которой узнала накануне). Сигнал выдал свое внешнее происхождение. Когда я идентифицировала сигнал, оператор сказала, что хочет выработать у меня привычку к сигналам, связанным с изображениями. Она угрожала мне инсультом в случае, если я буду уклоняться от флуда – размышлений, инициируемых операторами и не представляющих интереса для меня самой. Невидимки утверждали, что сигнал, о котором так часто они говорили, я могу получить сегодня.

До 5 часов вносила записи в Дневник, затем решила немного подремать до звонка будильника. В этот момент оператор усилила звучание своего голоса и снова стала пытаться «разговорить» меня, подтолкнуть к флуду, передавая мне незаконченные фразы и применяя только в конце их «возбудитель мозга». Я не реагировала и на этот прием - мне удалось войти в состояние «отстраненности». Говорок, которую я в это время услышала, использовала прямое обращение: «голубушка…», предполагая, возможно, что после него я должна насторожиться в ожидании продолжения. В этот момент появилось ощущение, напоминающее об опасности. Я чувствовала: меня что-то затягивает, и сразу же интуитивно находила способ «ухода» от этого пугающего ощущения. В подобных опытах я и раньше вела себя таким же образом. Невидимка была недовольна тем, что я избегаю «ловушки».

Позитивное мышление для себя, как всегда, прерывалось: «мы это и так знаем».

В 6-7 часов утра операторы активизировались. Я получила от них зрительный образ, смысл которого был мне не понятен: будто я быстро соскочила или с подножки транспорта, или ступеньки, видя это со стороны. Изображение было усеченным, как и многие другие, появлявшиеся в последнее время: кусок общей картины (например: часть туловища человека). Такие куски можно было увеличивать. поворачивать, перемещать – операторы уже не раз демонстрировали возможности телепатического фотошопа. Полученное изображение было неопределенным, намекающим лишь на действие, в определенной степени на место его совершения, но вызывало много вопросов. 26 мая я получила изображение, тоже удивившее своей неопределенностью: масса, по форме напоминавшая кусок толстой колбасы или ветчины в форме, разрезанный поперек. Но то, что я увидела, было НИЧЕМ, каляки-маляки пси-оператора. Я же увидела в этом сходство с разрезанным мясопродуктом, потому что пыталась найти сходство с тем, что приходилось видеть в реальной действительности. У меня возникло, непонятно откуда, желание прикоснуться в своем воображении к этому предмету, «поиграть ручками», как говорили операторы. Мысленно я коснулась ЭТОГО, что неожиданно оказалось пластичным, легко меняющим форму, зыбким, но я сделала это без малейшего интереса со своей стороны и без желания развивать свою фантазию дальше. На этом опыт закончился – без игры моего воображения присылаемые картины «умирали», исчезали. Во время проведения этого опыта мне пришла в голову мысль, что операторы все еще находятся в поиске формы передаваемого сигнала, о котором часто упоминали, и допустила, что сигнал может быть в форме одного или нескольких связанных изображений неконкретного содержания.

После выхода из дома в 8-30 операторы активизировались. Пианистка пыталась заставить меня реагировать на свои замечания, старалась имитировать мою манеру размышлять, утрируя ее, старалась говорить своим голосом как бы от моего лица. Часто использовалась «плеточка», которая не имела того эффекта, на который была рассчитана, – мне не было смешно, но я реагировала на услышанное естественно - со злорадством. В середине дня применялась фиксация (захват) моего внимания на мелких событиях текущего дня. Пианистка сканировала мою память – я это ощущала по неожиданно всплывающим в сознании воспоминаниям – и находила в ней что-то архаичное, мелкое, о чем я уже и думать не хотела по причине малой значимости, ради получения от меня любой реакции (в этот момент я «замкнулась»). Пси-операторами неоднократно имитировались «разборки» в своем кругу, для привлечения моего внимания. В последнее время Пианистка стала часто критиковать сама себя, заниматься самобичеванием на моих глазах. Только сегодня я обратила внимание на такой не слишком новый прием: Пианистка, ее маска либо другая оператор говорит что-то, имеющее отношение ко мне. Вторая ей отвечает от моего имени, но неточно, вероятно, ожидая с моей стороны дополнений, уточнений, критики, отрицания, возмущения, насмешки – любой реакции. Я старалась быть равнодушной, но иногда реагировала: с одобрением, удивленно, насмешливо.

Днем около 13 часов в автобусе в момент расслабления, прострации, я увидела изображение цифры – 103500, затем у меня появилось ощущение умственного напряжения, в результате в своем же воображении я «исправила» цифру на 105000, т.е. увидела картинку с новой цифрой, появление которой уже связала со своими усилиями. Тут же вышла из прострации и заметила, что все произошедшее было лишь имитацией моей умственной деятельности: я не понимала, что это были за цифры и для чего я «работала» с ними.

В течение дня меня почти не «разводили» (не заставляли «отдавать»). Много раз я слышала «случайные» слова и либо не реагировала на них, либо реагировала с удивлением, с шуткой. Часто звучали незаконченные фразы. Много раз применялась «плеточка». Головокружения не вызывались, воздействие на сердце не оказывалось. Вечером создалось впечатление, будто операторы про меня забыли, хотя я и получила несколько сигналов с намеком на события текущего дня, - невидимки перешли на очень тихое звучание голосов. Вечером до отхода ко сну около полуночи была атакована сигналами, претендующими на мой собственный «внутренний» голос - голос оператора не был слышен вовсе, но передаваемые мне сигналы касались всего, что могло найти отражение в моем сознании: целеполагание, оценки, воспоминания и т.п.