Голоса в голове - психотронное воздействие на мозг
Дневник участника психотронных экспериментов (контроль сознания, управление мышлением)
23 июня 2015 года
Проснулась посреди ночи еще до рассвета (ранее 3-х часов утра). Голосов операторов почти не было слышно, стоял сильный шум в ушах, как всегда в условиях крайне тихого звучания их голосов, однако можно было услышать констатацию ими моих действий. Прозвучало замечание о том, что «громкая» музыка, которую я снова стала слушать в наушниках, им мешает и способна разрушить их планы. ИЭВ сказала, что я и с такой музыкой могу уснуть, но «возбудитель мозга», активизирующий мою мозговую деятельность, менее эффективен в таких случаях. В этих условиях до подъема (до 6 часов утра) операторы давали мне подсказки для повторения, снова пытались управлять моим мышлением с помощью всего своего арсенала.
Ночью использовался «возбудитель мозга». На замечание оператора, которую на этот раз я не могла с уверенностью идентифицировать как Пианистку: «а мы сейчас возбуждаем…», ИЭВ сказала: «мы воздействуем на эти точки…». Затем, обнаружив, что я слушаю, перешла на полуконспиративное вещание – разное звучание отдельных частей предложений, акустические провалы (белые пятна) в них. Это мешало моему пониманию общего смысла сказанного невидимками.
Весь день слышала «случайные» слова, в большом количестве получала сигналы-намеки, подсказки для повторения, постоянно ощущала подталкивание к ментальному флуду. На первый взгляд эта гиперактивность операторов была вызвана введением 4-й в курс дела, т.к. ей давалось уже знакомыми мне голосами операторов множество пояснений. (Прим.: позже установила, что 4-я невидимка - Говорок в своей любимой "маске" - она больше других «пастушек» стремилась к сокрытию своей индивидуальности)
Днем во время работы столкнулась еще с одним опытом невидимок. Идя по улице, случайно бросила взгляд на живот беременной женщины, почему-то мой взгляд «прилип» к животу, затем я получила сигнал-намек: «погладь». Я остолбенела: почему вдруг? Я подумала, поступок, который «должен был меня удивить», - эротического характера, что для замыслов невидимок требуется поступок спонтанный, импульсивный, не требующий подготовки, обдумывания или специальных средств, эротическое хулиганство – именно такой поступок. Здесь просматривался сценарий, продуманный операторами: случайный взгляд на чем угодно, принудительная остановка взгляда на этом с помощью технического «захвата» внимания, сигнал-намек на совершение поступка, возможно, с добавлением искусственной эмоции.
ИЭВ требовала от меня «посыл», т.е. прямой адресации своей мысли оператору, как в прямом диалоге, и чем сильнее посыл, тем лучше. Отсюда вытекали просьбы думать словами, для этого применялся «возбудитель мозга», «развод». Такая работа ИЭВ не имела конца, она сама говорила, что не знает хорошо ни работу мозга, ни технику.
Расшифровка моих бессловесных мыслей осуществлялась «мозговой машиной» довольно медленно путем перебора подходящих по смыслу слов. Чтобы ускорить процесс, операторы пытались угадывать результат, проверяя свою догадку по моей реакции на услышанные слова. Если моя реакция на найденное слово живая – они получают расшифровку раньше машины. Иногда случаются потери – расшифровать фразу полностью не всегда удается. Если в момент расшифровки слова я вдруг подумаю о чем-то еще независимо от операторов, то моя новая мысль, которая тоже записывалась, затирала то, что еще не было расшифровано, иногда даже усердие Пианистки не позволяло вернуться к утраченной записи.
Среди знакомых мне операторов появилась 4-я. ИЭВ много говорила, была спокойнее, чем прошлой ночью. Внимание ко мне было умеренным. Казалось, операторы находятся в ожидании. Создавалось впечатление ухода Пианистки – я почти ее не слышала (ей говорили: «ты должна закончить работу», она ею занималась), голос ее звучал тише голосов коллег. На месте Пианистки оказалась 4-я, взяв на себя ее обычные обязанности по наблюдению за мной.
После моей неудачной попытки уснуть ИЭВ сказала обо мне задумчиво: «она так привыкла к пыткам, что стала бесчувственной». Она сказала это во время применения «возбудителя мозга», лишавшего меня сна. Перед тем, как это сказать, она посоветовала 4-й применить ломающие удары, но тут же вспомнила, что это бесполезно.
Немногословную 4-ю я отождествила с появлявшейся в редких случая невидимкой, которую знакомые пастушки назвали однажды «Таня, только другая», желая заставить меня думать, что за ее маской скрывается судья. Из замечаний операторов сделала вывод, что 4-я выступает в роли наблюдателя, не слишком продвинутого, но контролирующего процесс. 4-я проявляла своенравие наглого гостя – ее ручки тянулись ко всему, что было у операторов, она что-то делала во вред ИЭВ, отчего та часто делала ей выговоры. Она играла роль глупышки, как и в прежние дни, но теперь глупость ее стала воинственной и авторитарной, руки ее все время тянулись к ломающим ударам. Я ощущала воздействие на сердце, ощутила дрожь глазных яблок, что могло быть следствием применения «бомбочки». За приятный голос днем я дала 4-й условное имя, сначала Шанель, которое за уникальную глупость ночью изменила на Ко-Ко. Она решила воспользоваться «плеточкой» в то время, когда я нашла это имя: Ко-Ко, тихо произнося: «ко-ко», нажимая на «плеточку», и так не один раз. Это звучало как кудахтанье, она добилась своего – мне стало нестерпимо смешно.
Днем 4-я, которую за нелепые вопросы и своенравие избалованного ребенка я уже сочла дурочкой, вдруг показала себя способной к профессиональному «разводу». Будто обидевшись за то, что я думала о ней, как о дурочке, она под маской Говорка сказала небольшую речь, победно закончив ее вопросом: «Говорок я или нет?» Сходство было большое, мне нечего было возразить. Правда, она недолго выступала от имени Говорка и вернулась к прежней, более привычной для нее роли дурочки. В тот же день и Пианистка, и ИЭВ дали себя послушать в маске Говорка, только ИЭВ была слишком узнаваема в ней, зато Пианистка убедительно играла эту роль. Моя уверенность в том, что я слышала Говорка в отдельных случаях, была поколеблена, хотя голос и манеру говорить лица, которому в свое время дало такое имя, хорошо помнила. Но меня удивила настойчивость, с которой операторы старались убедить меня в том, что Говорка невозможно опознать, казалось, они старались прикрыть ее, заставить меня не задаваться вопросом: «не голос ли Говорка я слышу» и не отмечать регулярно ее появление. Позже, через несколько дней установила, что мне не показалось, будто я слышала голос Говорка, именно она выступала в роли дурочки, именно она была невидимкой, которую я называла 4-й.
Всю ночь я лишалась сна, ощущая действие «возбудителя мозга». Музыка помогала пережить бессонную ночь.
24 июня 2015 года
Всю ночь я слушала «дурочку» Ко-Ко (Прим.: Говорка в любимой ею роли слаборазвитой особы), испытывая сочувствие к ИЭВ и гордость за страну, производящую таких людей. К моему удивлению, глупость ее претерпевала изменения: дурость, поначалу умеренная и скромная, затем сдобренная приличной порцией наглости, затем начавшая казаться психическим заболеванием, я намекала на шизофрению. Она считывала мои мысли и, казалось, тихо радовалась моим догадкам, с удовольствием повторяла: «шиза-а-а». В итоге, я начала сомневаться в подлинности ее дурости и подумала: «если она не дурочка, то – гениальная актриса, ей бы во МХАТ. Браво!» Моя новая мысль ей понравилась меньше, вскоре она сбросила «шкурку» дурочки и предстала перед операторами, не слишком этому удивленными, в образе их грубоватой коллеги из "известных" (читай: силовых) структур. Я не удивлялась ничему, потому что была готова ко всему.
Теперь Ко-Ко не скрывала своей функции контролера, наставника, инспектора по отношению к знакомым мне пастушкам. Ко-Ко продемонстрировала на мне свое умение «развода», втягивания, ее действия очень напоминали действия невидимок в самом начале моей пси-обработки. Едва сев на место Пианистки, она заметила, когда у нее высветилось (на мониторе, полагаю) мое состояние на тот момент: «а почему у вас это обозначается "да ну!", а у нас это "сомнение"». Создавалось впечатление послушного применения пси-операторами данных им инструкций вначале и заметного отклонения от них в конце, т.е. вольного обращения с инструкциями. На стороне же Ко-Ко – строгое следование инструкциям.
После того, как Ко-Ко сбросила шкурку дурочки, ИЭВ сделала ей замечание, что та - актриса одной роли. На это она возразила: «нам говорили, придерживайтесь одной роли, той, которая лучше получается».
Ко-Ко была достаточно хорошо информирована о том, чем занимались операторы в отношении меня. Она вела себя начальственно, заявила, что в наступающий день и ночь посмотрит на ситуацию, затем будет решать, как на меня давить. Про звонок на мой мобильный, на который по своей инициативе ей намекнули операторы, она сказала: «знаем, это наши методы, но мы еще об этом не думали». Ко-Ко вначале угрожала мне из-за моего стремления к огласке своей психотронной истории, но вскоре сказала: «да нет, это не моя компетенция. Я здесь только за оборудованием досматриваю». Она сказала явно для меня: «да, я разводчица, но работаю в интересном ведомстве». (она использовала мою терминологию – я так называла ФСБ и ФСО - и то, что в тот момент я сама предположила ее принадлежность к одной из этих структур – она лишь подтвердила, как истинная разводчица, мой домысел, превращая его в уверенность).
Ко-Ко высказала ИЭВ и Пианистке недовольство в излишней разговорчивости. Она сказала: «вы вольнонаемные, вы не оформлены, можете отправляться на все четыре стороны».
Ко-Ко продемонстрировала хорошую осведомленность во всех моих соображениях относительно судьи и худшую осведомленность в других фактах, показав тем самым особый интерес к судье. Вообще, в отношении судьи звучало странное табу для всех: «о судье не говорить, ничего».
В одном из своих замечаний Ко-Ко отметила, что у меня здоровое сердце. После одной фразы Ко-Ко («она много говорит, а я не реагирую»), я вдруг вспомнила Говорка, ее фразу: «чем больше я говорю, тем больше становится внимание». В этот момент я подумала, что Говорок – не преподаватель, как я думала раньше, а «разводчица», и тут же она сбросила маску дурочки и своим голосом стала обсуждать ситуацию со своими помощницами. В роли Ко-Ко была Говорок, актриса одной роли! Говорок была в хорошем расположении духа, получив удовлетворение от своей игры, но вскоре в ее голосе появились жалобные, упрекающие нотки, когда она стала указывать помощницам на их ошибки. Говорок много говорила, как вдруг Пианистка прямо обратилась к ней с вопросом: «Говорок, ты спишь?». Я засмеялась от неожиданности, ведь операторы накануне сами старались убедить меня в том, что Говорок – маска. Пианистка могла уловить мои сомнения в тот момент на счет того, кого я слышу, подтвердив их. Говорок не знала, как на это отреагировать, и замолчала.
Днем Пианистка и ИЭВ отдыхали после бессонных ночей, теперь Ко-Ко (Говорок) весь день в компании измученных бессонными ночами ИЭВ и Пианистки уже в роли алкашки или наркоманки пыталась меня «зацепить». Но после бессонной ночи я «закрылась» и не реагировала на все, что мне приходилось слышать. Я слышала подсказки для повторения и не реагировала на них, я получала сигналы-намеки в большом количестве, диалога с операторами не было, посыла от меня в их адрес не было, я слушала весь день «громкую» музыку, не реагируя и зачастую не слыша невидимок. Бесконечное бла-бла-бла Ко-Ко меня не задевало, меня только удивляла способность к такому речевому марафону.
