Голоса в голове - психотронное воздействие на мозг
Дневник участника психотронных экспериментов (контроль сознания, управление мышлением)
18 мая 2015 года
Посреди ночи операторы меня разбудили и стали фиксировать мое внимание на себе. Это было очень сильное ощущение. Но я перенаправила внимание на музыку, которую слушала в наушниках. Это позволило мне «забыть» о них: я почти перестала слышать голоса. Проснувшись, сразу почувствовала, как операторы пытаются подтолкнуть меня к обыденному флуду в условиях крайне тихого звучания их голосов. Несколько раз за утро получила сигналы-намеки, сопровождаемые зрительными образами. Ранним утром, когда я еще находилась дома, меня недолго пыталась «развести» Говорок, затем ее работу продолжила Пианистка. Говорок щедро сыпала остротами, привлекая ими мое внимание. Во время моего рабочего дня Пианистка активно подталкивала к флуду, «разводила», стараясь подбирать для этого темы не самые примитивные. Когда вернулась домой, операторы стали обстреливать меня сигналами-намеками бытового содержания. Головокружения и жжение сердца днем были слабыми и редкими. К 18 часам голосов операторов почти не стало слышно. У меня появилась сильная сонливость, которая вскоре прошла. После 20 часов меня снова активно «разводили», в т.ч. Говорок, снова забрасывали сигналами-намеками. Один сигнал-намек на предмет был передан мне почти в тот самый момент, когда я на него взглянула, но и в этом случае заметила влияние невидимок. Вечером, слушая Говорка, я отметила ее особенность: во время разговора она часто поправляла себя в поисках более точной фразы, точного слова. Так поступают люди, много работавшие с текстом. Пианистка, не видевшая смысла в своей болтовне, не заботилась о красоте слога.
Посреди ночи я внезапно проснулась. Первой моей мыслью было: «музыка смолкла?» Затем получила любопытное наблюдение: в течение нескольких секунд моя сонливость плавно убывала, и я переходила в состояние полного бодрствования. Внезапно, не слыша от операторов каких-либо угроз или требований, я почувствовала действие самого жесткого из применявшихся ими средств: растущее нестерпимое давление в голове, сопряженное с дрожью в нижней затылочной части головы. Я снова стала экспериментировать со снятием этого ощущения, вызывая у себя мышечное напряжение в верхней части туловища, в шее. Это позволило снять давление в голове, хотя мелкая дрожь в нижней затылочной части головы долго сохранялась. Если в предыдущие дни операторы применяли это средство только один раз за ночь, то на этот раз оно применялось несколько раз. Каждый раз, приподнимаясь с постели и напрягая ненадолго свое тело, я снимала давление. Одновременно было оказано воздействие на сердце, только на этот раз я ощущала не покалывания или жжение в области сердца, а сдавливание и тяжесть, подстегиваемые вызовом у меня искусственного волнения, подлинное волнение в этот момент отсутствовало, я была абсолютно спокойна. Меня не «разводили», не пытались, возбуждая мозг, заставлять думать для невидимок, и я уснула еще в ходе проведения этих экзекуций.
Мне приснился сон: я нахожусь среди людей криминального толка. Однажды, поддавшись на провокации одного из них и не справившись с эмоциями, я вонзила в него нож. Я чувствовала в этот момент тяжелый запах крови, ощущала на душе тяжесть. Я понимала, что имею в своем распоряжении только несколько секунд для спасения бегством от мести тех, кто был связан с убитым. При этом подбивала и других людей к паническому бегству. Я проснулась в момент паники с ощущением «крови на руках» - с верой в реальность свершившегося, с бьющимся от волнения сердцем. У меня возникло подозрение: то самое жесткое средство, которое было применено ночью во время моего бодрствования несколько раз и которое оператор называла «бомбочкой», было применено и во время моего сна. После пробуждения операторы не пытались меня «разводить», я быстро снова уснула.
19 мая 2015 года
После моего пробуждения Пианистка снова попыталась меня «разводить», заставляя «отдавать». Из-за недостаточности сна я слабо откликалась на ее действия. Исторгнув в отчаянии: «работай, дура!», она умолкла на все утро, но вызывала у меня легкое сдавливание сердца, закладывание левого уха с пульсацией, легкое головокружение. Звучание голосов операторов было почти неслышным.
В течение дня операторы пытались меня «разводить», подбрасывая темы для размышлений. Я откликалась на них, но Пианистка сетовала: «мы хотим, чтобы она продолжала, а она оппонирует (возражает)!». Я с этим согласилась. Действительно, операторы, улавливающие мои реакции на все, с чем я сталкивалась в 1-й реальности, давали ему оценки в моем духе, озвучивали мои аргументы, мои старые мысли, но я все равно относилась к услышанному от них как к чужому. И возражала: я ушла дальше своих прежних мыслей, я уже обогащена новой информацией и новыми впечатлениями. Невидимки упрощали мои старые мысли, и им никогда не удавалось создать для меня иллюзию моего внутреннего голоса из того, что несли они сами. Они по-прежнему оставались для меня внешними голосами с претензией на мой внутренний голос.
20 мая 2015 года
Ночной сон прерывался только один раз. При этом, проснувшись, почувствовала легкую дрожь в нижней затылочной части головы и предположила, что ночью во время сна была применена «бомбочка» - самый жесткий ломающий удар.
Ранним утром снова столкнулась с опытами по передаче мне сигналов. Я что-то сделала неловко, оператор очень тонко передала мне намек с порицанием. Хотя я была готова порадоваться тому, как органично прозвучал намек в моем сознании, он все же задел меня, раскрыв свое «внешнее» происхождение – обычно я не казню себя за мелкие ошибки, а лишь стараюсь их больше не повторять. Когда подумала: «я не стану себя ругать, я себя люблю», оператор передала мне неполную фразу, в которой многого не доставало, я должна была сама найти недостающее, перебирая варианты, для понимания ее общего смысла. Поняв, что операторы ждут от меня такой работы, я пренебрегла фразой, выбросила из головы. Одна из операторов спросила: «как долго еще с ней работать?» Другая подхватила, обращаясь ко мне: «было бы быстрее, если бы ты вступила на этот путь» (т.е. не сопротивлялась). Таких неполных фраз, требующих обдумывания, развития, дополнения с моей стороны, было передано множество, «разводить» меня операторы не пытались.
Утром был передан сигнал-намек: «помой обувь». Он был очень органичен – и сила сигнала удачно подобрана, и момент для него был выбран удачный, но все равно я поняла «внешнее» происхождение сигнала. Вскоре получила сигнал-намек: «надо помолоть кофе», и уже не знала, внешний ли это сигнал, посланный операторами, или внутренний, идущий из моего подсознания. Были и другие сигналы-намеки бытового характера, происхождение которых для меня было уже не так очевидно, число таких сигналов росло.
В начале дня болтовня Пианистки имела место, но не доминировала.
Днем Пианистка очень часто применяла «плеточку». Вечером она много раз вызывала у меня состояние тяжести на сердце. Вечером получила от нее множество смутных, нереалистичных изображений. Когда я расслабилась и стала впадать в дремоту, то была обстреляна залпом сигналов-намеков, многие из которых не поняла даже в общих чертах. Пси-операторы больше открыто не выражали, как раньше, своего отношения к результатам опытов: «победа!» или «если бы она нас слушала… мы так никогда не закончим». Вечером они вещали крайне тихо, не пытались завладеть моим вниманием. Невидимки попытались слегка применить ко мне «бомбочку» не во время сна, а во время дремоты. Перед сном около 23 часов «бомбочка» была применена вновь и сильнее: я только легла в постель, начала погружаться в сон, но еще не заснула, как почувствовала дрожь в нижней затылочной части головы без давления. В это же время ощутила множество попыток «затолкать» мне готовые мысли. Даже в общих чертах я не понимала их смысл. Пси-операторы сетовали на мое сопротивление, на то, что я нарочно отторгаю эти внешние мысли, но для меня сопротивление было естественным, не требующим усилий. В ходе этих опытов, не дождавшись их завершения, я уснула.
21 мая 2015 года
Сон прерывался только один раз. Пианистка весь день пыталась меня «развести», но лениво, без воодушевления, голос ее теперь звучал очень тихо. «Плеточку» оператор днем не применяла, но часто вызывала у меня головокружения и состояние тяжести на сердце. Было сделано огромное количество попыток заставить меня прислушиваться при получении сигнала-намека, чтобы услышать от оператора его словесную интерпретацию или для другой цели, особенно поздним вечером. Такие сигналы, пробивающиеся в мое сознание с насилием, против моей воли, я отторгала, отбрасывала, как сор. Также после работы я заметила у себя состояние ложной сосредоточенности, готовности к умственной работе, умственного напряжения при отсутствии оснований для этого. Вечером ощущала рост давления в голове, но это было наказанием за своеволие.
22 мая 2015 года
Еще во сне, но уже готовая проснуться, увидела изображение циферблата часов, указывающего на 7 часов. С этим проснулась. Я сомневалась в том, что уже столько времени. Действительно, было около 6 часов. Такого рода изображения, включающие в себя императив, и с таким качеством обычно являлись от пси-операторов. Пианистка активно «разводила» меня до 12-13 часов, затем активность ее резко спала и до вечера она была вялой.
Днем во время основной работы заметила, что изображения, использованные операторами в начале экспериментов – в ментальных представлениях, были так реалистичны и убедительны оттого, что я сама частично участвовала в их создании. Теперь я стала безучастно относиться к передаваемым мне зрительным образам, они не развивались, долго не задерживались в сознании и исчезали, «таяли» на глазах. Кстати, не помню случая, когда какое-нибудь изображение невидимок появлялось в моем сознании дважды. Может быть, исключение – очень реалистичные, фотографически точные картины бегущих в мою сторону солдат.
Едва легла спать около 22 часов, как почувствовала мощное действие ломающего удара – мелкую частую дрожь в голове, затем последовали новые удары с более слабым эффектом – я ощущала лишь дрожь в нижней, затылочной части головы. В это время было оказано и воздействие на сердце. Пси-операторы продемонстрировали свою способность понижать мое восприятие, рассеивать внимание в противоположность его «захвату», фиксации. Раньше только подозревала о такой их способности, теперь удостоверилась в ней. Слушая музыку в наушниках для того, чтобы не слышать голоса операторов, я заметила, что мелодия ускользает от меня, я теряю ее тему, слышу лишь какофонию звуков. Устранить расстройство внимания я все-таки могла, прилагая для этого усилия, заставляя себя сосредоточиться, в данном случае – на мелодии. В ту же ночь я была атакована готовыми мыслеформами, содержащими оценки (точки зрения), которые должна была принять за свои, только даже под пытками не могла бы представить, как это можно сделать. Это походило на один из предыдущих опытов, когда в меня «запихивали» готовые мысли, хотя общий смысл их был мне неясен. При этом ощущала сильное давление в голове, отсюда впечатление «запихивания». Теперь же я отчетливо слышала подсказку Пианистки, озвучивающей то, что я должна «принять» как свое, т.е. мысленно произнести, повторить в ответ на услышанное ранее, отреагировать на него, «отдать». Я сопротивлялась. После этого у меня заложило уши. Во время этого эксперимента слышала голос Говорка, угрожающий и наглый. Мое упорное сопротивление операторам, нежелание «отвечать» даже на том уровне, который был утром, заставило их умолкнуть. Незаметно уснула. После этого мне приснился сон: я – Анна Иоановна, на 2 недели кем-то посаженная на царство. Мне было необходимо что-то сказать в торжественный момент своей коронации, пусть и временной, но я не смогла найти ни слова, а только мялась, чем вызвала у своих покровителей гнев. В результате я оказалась в большом прозрачном резервуаре, грани которого поочередно занавешивались плотными темными полотнами, скоро я фактически оказалась бы заживо погребенной в этом резервуаре без света, воздуха, недостаток которого особенно остро стала ощущать. Вскоре после этого увидела, будто кто-то пытается накинуть на мою голову большой мешок, в этот момент проснулась. Картина с мешком по качеству очень походила на изображения, которые я раньше получала от пси-операторов. В момент моего пробуждения Пианистка пыталась высказать мне угрозу, но так, чтобы она не ускользнула от моего внимания: она сделала «захват» моего внимания, зафиксировала его на себе, затем проговорила, стараясь произносить слова внушительно: «если ты будешь предпринимать против нас…», но я, не желая слушать продолжение фразы, заглушила ее, приложив усилия. После этого я и вовсе перестала реагировать на любые замечания операторов, хотя именно мои реакции были им нужны. Незаметно уснула снова.
