Голоса в голове - психотронное воздействие на мозг
Дневник участника психотронных экспериментов (контроль сознания, управление мышлением)
16 сентября 2015 года
Мне пришла в голову мысль, связанная с событиями не только текущего дня, но и нескольких предыдущих дней, поэтому привожу ее отдельно. Не констатация оператором моих действий, которых может быть мало, не озвучка моих мыслей, которых тоже немного, а непрерывный поток якобы моего сознания (все здесь произносилось оператором от моего имени), в котором смешалось все – мои старые мысли, факты жизни (лучше недавние, за их недостатком – более ранние), его имитация, делаемая для меня даже тогда, когда я думала о чем-то другом и оказывалась в стороне от этого потока, - все это было НОВЫМ в моей психотронной обработке.
С момента утреннего пробуждения начался «нео-развод» пси-операторов, о котором написала выше, продолжавшийся до выхода из дома. Сразу после пробуждения начала прикасаться к вискам – в результате голоса операторов в голове стали звучать хуже, но уже через 10-20 минут слышимость восстанавливалась. Операторы демонстрировали дружественное ко мне отношение. Такое отношение для меня – хорошая приманка, я клюнула на нее и в течение всего рабочего дня с удовольствием с ними «духарила». При этом осознавала, что в отношениях с невидимками следует сохранять дистанцию, не выходя за черту, которую определила для себя интуитивно. В течение дня часто использовалась «плеточка», но она не поднимала мое настроение, сильный импульс искусственной эмоции я переводила в подобие с трудом сдерживаемого кашля или чихания, стараясь выглядеть в глазах окружающих людей адекватной.
Днем возникла сильная сонливость, заставлявшая в метро закрывать глаза и впасть в довольно глубокую дремоту. В дремоте слышала тихое и невнятное бормотание оператора – «кашу», в которой не разобрала ни одного слова.
В начале вечера произошла резкая перемена в поведении операторов: они стали агрессивнее, от видимости дружеского отношения не осталось и следа. Применялся их любимый прием «контрастного душа» - сначала «пряник», затем «кнут», но меня удивляло тяготение к нему операторов, он не имел смысла в настоящих условиях – для меня никакого контраста не существовало, дружественное отношение к себе операторов в начале дня я вовсе не приняла за «чистые деньги», днем у меня, действительно, поднялось настроение, но от хорошей погоды, а не от «духарства» с невидимками. Когда операторы стали вести себя агрессивнее по отношению ко мне, это не могло меня задеть эмоционально – я только стала готовиться к очередной ночной психотронной атаке и возможной бессоннице. В середине вечера вошла в состояние отстраненности от невидимок, внутренней «глухоты», которое сохранялось до отхода ко сну. Перед сном ощутила усиленные попытки операторов меня «разгулять», но я уже отстранилась и не реагировала на их замечания. Вскоре эти попытки прекратились.
17 сентября 2015 года
Посреди ночи была разбужена пси-операторами, и снова почувствовала, что они намерены меня «разгулять», заставить думать о чем угодно. Если у меня возникала в это время какая-нибудь мысль, они пытались вставлять в мои размышления свои замечания, пытаясь изменить ход мыслей. Но эти грубые попытки всегда были заметными.
Ночью видела сны, некоторые из которых связала с невидимками. Думаю, во время сна они снова работали с моим подсознанием. Во сне видела человека – мужчину - работодателя, самодура, от которого страдали его подчиненные. Но я не входила в число этих людей, наблюдая за ними со стороны, сочувствуя им и проникаясь ненавистью к работодателю. У меня возникло желание убить этого человека, во мне кипела ненависть. Я держала в руках винтовку и прицеливалась из нее в этого человека, осознавая при этом свои плохие навыки в стрельбе, но не смущаясь этим. Выстрела не последовало. (Прим.: гражданское дело в суде, с которого началась моя психотронная история, как раз заключалось в трудовом споре с руководителем того же сорта, который был во сне, правда, ненависти к нему у меня никогда не было, но я сужусь с ним не первый год и могла бы получить основания для нее. Проснувшись, я связала этот сон именно со своим бывшим работодателем, хотя накануне смотрела фильм «Цирк» с участием Ч.Чаплина, в котором также присутствовал тип работодатепя - самодура).
Другой сон – в своей квартире я не была защищена – я хотела спрятаться под столом от кого-то, кто мог свободно входить в мою квартиру. И такое укрытие было ненадежным, но оно могло принести мне хотя бы малую пользу. Я стояла посередине комнаты в раздумьях, когда в квартиру стремительно вошел человек, пройдя через все ее комнаты, лишь беглым взглядом окинув ее и совершенно не замечая моего присутствия. Именно этот сон я в первую очередь связала с невидимками – квартира уже давно стала моим символом мозга, сознания. Я трактовала сон таким образом: невидимки, проникнув в чужое сознание, взяв под контроль чужой мозг, не в состоянии стать его настоящим хозяином, многое видят поверхностно, многого не замечают в «доме», который считают своим, в т.ч. его настоящего хозяина, слишком боязливого, не понимающего, что настоящий хозяином своего сознания является он сам, и что страхи его по поводу бесцеремонного вторжения в свой «дом» напрасны.
И еще один сон – учреждение, в котором много людей, занятых бумажной работой. Среди них есть женщина, чем-то напоминающая судью из моей истории (телосложением, кругами под глазами, молчаливостью, скованностью). У нее был нездоровый вид, но она получила свое место, заплатив за него своим здоровьем, иными словами, заключила сделку – такое решение пришло мне еще во сне.
После моего окончательного пробуждения операторы начали свой «развод», но довольно вяло. Хотя и были возобновлены попытки прошлых дней спровоцировать бурный поток моего сознания, они были неудачными. Я сделала своей задачей на текущий день – не допускать прерывания хода своих мыслей, вставок операторами в мои размышления своих замечаний, корректирующих ход моих мыслей.
До моего выхода на работу прозвучало много «случайных» слов для выявления моих ассоциаций на них. «Случайные «слова звучали и в течение дня. К 14 часам операторы перешли на супер-тихое звучание голосов. До этого времени они пытались очень лениво, очень вяло меня «разводить». Пианистка применяла несильное давление на мой мозг, чтобы компенсировать неудачи «развода». Я сохраняла отстраненность, мне это не стоило большого труда, я просто «зажимала» свой внутренний слух, не желая слышать голоса операторов. Я отторгала все их подсказки и мысли-«диверсанты», звучавшие в моем сознании довольно грубо. «Плеточка» не применялась, но эмоция грусти со слезой была дважды пущена в мою сторону. К 12 часам дня возникла сильная сонливость – в метро едва не уснула, но к 12-30 она уже прошла. Повторились попытки операторов сбить меня с мысли, которые наблюдала уже не первый день, - во время моих размышлений для себя и по своей инициативе я получала сигнал-намек на содержащееся в памяти мое собственное, но более раннее, устаревшее размышление или событие, интерес к которому у меня когда-то был, но иссяк. Сбивание с мысли имело место только в случае слабых, поверхностных мыслей, возникающих у меня, как правило, в дороге – не флуд, но и не шедевр, следовательно, отказаться от таких мыслей не жалко.
До отхода ко сну – слабая «гульба» невидимок с констатацией моих действий и ощущений. Поздним вечером звучание их голосов стало почти неслышным.
18 сентября 2015 года
Посреди ночи проснулась без видимой причины. В этот момент необычным для меня было то, что я ощущала попытки невидимок заставить меня думать о чем угодно в условиях ментальной «тишины» - их голосов почти не было слышно. В сознании промелькнуло несколько мыслей-«диверсантов», из которых одну или две я не поняла. Оказалось, что мое прежнее реагирование на ментальные процессы было вызвано не техническими уловками, а являлось откликом на человеческую речь, на речь операторов, обладающих своей неповторимой индивидуальностью. Не стало слышно голосов операторов – как следствие, полностью пропало мое реагирование – не на что стало реагировать и некому стало адресовать свои «посылы», которых операторы так упорно добивались. Не слыша их голосов, я не хотела думать о пустяках! Я предполагала, что меня ждет бессонница, но ошиблась – довольно скоро уснула неожиданно для себя, стараясь добиваться «тишины» в своем сознании, т.е. не думать ни о чем. Я решила, что наступил новый этап психотронного эксперимента еще до получения каких-либо положительных результатов от предыдущего этапа, - на этом этапе я должна была «забыть» о невидимках, хотя это и невозможно (по шуму в ушах можно было бы догадаться об их незримом присутствии), и продолжать флудить, но по их подсказкам, которые продолжали бы мне поступать. Были заметны попытки операторов влиять на содержание и ход моих мыслей в условиях ментальной «тишины».
После утреннего пробуждения операторы продолжили работу в новых условиях (при едва слышном звучании голосов), позволив себе недолго, около получаса, «подухарить» со мной. Даже оператор И Это Верно (ИЭВ) неожиданно повеселела, словно для нее должен был закончиться тягостный период жизни, полный бессонных ночей, с осознанием бессмысленности и унизительности своих действий, на что она часто жаловалась.
К 7-8 часам утра в сознании установилась «тишина», лишь несколько «случайных» слов прозвучало. Зато появился шум в ушах.
Новый эксперимент не принес успеха операторам – и раньше я не прилагала собственных усилий для того, чтобы слушать их голоса, у меня не сформировалась привычка напрягать свой внутренний слух в условиях ментальной «тишины». Я почувствовала облегчение – меня не дергали за невидимые ниточки, как куклу-марионетку, не оказывали давление на мозг в моменты передачи мне мыслей-«диверсантов». Я не забывала про невидимок, но уже могла не реагировать на замечания Пианистки или Говорка, т.к. больше не видела в них ЛЮДЕЙ. Мысли-«диверсанты» и в новых условиях были заметны и опознаны мной как чужие мысли.
После 8 часов операторы вернулись к прежнему режиму работы – их голоса стали звучать громче, начался «развод» и весьма активный, который часто прерывался паузами «тишины», внезапными остановками. Создавалось впечатление, что операторы делали ставку на мою инерцию и игнорировали факт моей большей увлеченностью 1-й реальностью, чем 2-й.
Ближе к 10 часам началось «прилипание», до этого была только озвучка, но не от моего имени, а обычная, голосом оператора, с явным намерением вызвать меня на прямой диалог.
С 10-11 часов я сосредоточилась на основной работе – операторы были вынуждены в это время дожидаться моего освобождения. После 11 часов стала получать невербальные сигналы, призывающие к размышлениям, изображения, намекающие на недавние события, привлекшие ранее мое внимание, и переносящие его теперь на другие предметы. Меня пытались спровоцировать на размышления по темам, для меня чужим, выбранным не самостоятельно.
В течение дня «развод» был активным со вставками в него назойливой «каши» - длинных предложений, лишенных смысла, от которой я не могла просто отмахнуться, как раньше, но которую должна была слушать в обязательном порядке (использовался для этого «захват» внимания во время ее звучания, давление на мозг или повышение давления в голове). «Развод» был направлен на управление ходом моих мыслей. Днем в течение нескольких секунд ощущала головную боль в височной части правого полушария. На несколько секунд возникло легкое головокружение. «Развод» продолжался почти непрерывно до середины вечера. В «разводе участвовала Говорок, выглядел «развод» преимущественно как диалоги операторов между собой с ловлей моих реакций на их реплики. Часто я уклонялась от реагирования, хотя и случаи реагирования тоже были. Не могу сказать, что сдала свои позиции в отстраненности.
19 сентября 2015 года
Посреди ночи проснулась и сразу столкнулась с активными попытками операторов меня «разгулять» - я не допустила этого. Во время утреннего пробуждения ощутила несильное головокружение, возникшее еще в состоянии сна, которое вскоре прошло. Сразу после утреннего пробуждения заметила появление в сознании большого количества мыслей-«диверсантов».
Пси-операторы вернулись к зрительным образам, комментариям своих невербальных сигналов, намекающих на какой-либо эпизод из моей жизни с целью спровоцировать мои размышления на эту тему. Новое в работе операторов – попытки завладеть моим вниманием во время занятий, требующих сосредоточенности, раньше они довольствовались короткими перерывами в них, когда моя голова отдыхала, освобождалась от мыслей. На сегодняшний день попытки операторов управлять ходом моих мыслей были неудачными. Они напоминали мышей из известного мультфильма о коте Леопольде, в роли которого я видела себя. Пси-операторам не удавалось отвлечь меня от моих занятий вопреки их стараниям. В течение дня они с удивительным упорством стремились к установлению между нами прямого контакта с диалогами, добивались моего реагирования на свои реплики. С не меньшим упорством я избегала этого.
Когда решила отойти ко сну около 23 часов, психотронная обработка стала более жесткой. На мое сознание обрушился шквал мыслей-«диверсантов». Во время их атаки использовался «захват» внимания, «возбудитель» мозга. Я почувствовала, что останусь без сна, и включила музыку, которую всегда слушала по ночам в наушниках, более громкую. Я расслабляла свой мозг, не позволяя ему обрабатывать мысли-«диверсанты», т.к. именно концентрации внимания на них от меня добивались операторы. Внешних мыслей-«диверсантов» было невероятно много, их смысл я смутно угадывала. По своему смыслу мысли-«диверсанты» почти не были связаны друг с другом, создавалось ощущение, что передача их осуществлялась одновременно не одним оператором, а двумя. Я не позволяла себе останавливаться на какой-либо из чужих мыслей-«диверсантов», задумываться над ней, отторгала их только на том основании, что они были чужими. Все это время слушала музыку в наушниках – она связывала мое внимание и доставляла удовольствие, оказывая мне моральную поддержку. Шквал мыслей-«диверсантов» длился около часа, затем резко прекратился, словно иссяк их запас (однажды прозвучало, что «диверсантов» надо готовить), затем наступила ментальная «тишина», позволившая мне, наконец, уснуть.
Посреди ночи еще пару раз просыпалась, и каждый раз операторы пытались меня активно «разгуливать (раньше они были пассивнее). За их усиливающейся активностью я увидела обеспокоенность тем, что на меня все меньше действовали приемы невидимок, и тем, что я все более «уходила» от них, все реже слушала, теряя к ним интерес.
