Голоса в голове - психотронное воздействие на мозг

Дневник участника психотронных экспериментов (контроль сознания, управление мышлением)

9 октября 2015 года

Посреди ночи была разбужена пару раз, и всегда замечала готовность операторов меня «разгулять». Я старалась воспрепятствовать их намерениям, защищая свой сон.

После пробуждения в 6 часов утра и до 7 часов – вялый и занудный, но настойчивый «развод» с участием Говорка и ИЭВ. Голоса Пианистки не было слышно с утра и до конца дня. У меня создавалось ощущение временного характера работы Говорка и ИЭВ в качестве «разводчиц», словно они ожидали или возвращения Пианистки, или прихода на ее место новой «пастушки», или наступления какого-либо события. Говорок стала прибегать к техническим примочкам, осознав бесплодность своей болтовни: сразу после 6 часов я ощутила сильное действие «захвата» внимания – меня словно посадили на невидимый «поводок». Чтобы освободиться от него, стала слушать в наушниках «громкую» музыку, все мое внимание было перенесено на нее, голосов операторов почти не стало слышно, до меня доходило лишь их бубнение, стихшее к 8 часам. В восьмом часу ощутила головокружение, которое началось внезапно в положении сидя. Оно было средней силы – бывало и хуже, но при ходьбе меня качало в стороны, приходилось держаться за стены. Утром пару раз с большой силой использовалась «плеточка», но я превратила импульс этой эмоции в импульс обычного чихания. «Плеточка» и до вечера использовалась очень часто.

С 10 до 14 часов – очень вялый «развод» с участием Говорка и ИЭВ, я сохраняла отстраненность, которая установилась уже с утра. Около 10 часов услышала голос Говорка: «Ты так не оставляй, чтобы она совсем не реагировала, пусть будет хотя бы согласна».

В метро во время дремоты часто звучала «каша» - я старалась гасить импульсы, которые во время ее появления беспокоили мой мозг. Довольно много незаконченных фраз было произнесено Говорком, при этом от меня не ожидалось их добровольного продолжения – я принуждалась к этому импульсами, звучавшими в моем мозгу. Эти импульсы я гасила, фразы не продолжала.

После 16 часов голосов операторов почти не стало слышно, хотя при желании, напрягая внутренний слух, их можно было бы услышать. Относительно неслышный мониторинг моих действий и состояний сопровождался небольшим шумом в ушах. Вечером были моменты, когда я в такой ментальной «тишине» недолго ощущала давление в голове, которое раньше было намного сильнее и сопровождало появление в сознании мыслей-«диверсантов». Но теперь при наличии давления я не отметила ни одного случая появления внешней мысли.

Днем и вечером нагнеталась сильная сонливость, но сосредоточенность на работе с контентом для сайта вечером позволила ее прогнать.

10 октября 2015 года

Посреди ночи – несколько пробуждений. В одно из таких пробуждений сон моментально пропал, в сознании замелькали мысли-«диверсанты». Появилось «прилипание» к моим собственным мыслям, которые стали появляться на фоне вынужденной бессонницы. «Прилипание» Говорка было грубым и назойливым, оно опережало мою собственную мысль, точнее ее осознание мной, и было не идентично моим мыслям, многое к ним Говорок добавляла от себя, фактически перебивая мои размышления, затрудняя процесс моего мышления. Пришлось запустить музыку «погорячей», чтобы отгородиться от нее. За музыкальной ширмой я почти перестала слышать голос Говорка и могла размышлять свободно. Затрагивая в моей памяти тот или иной сектор, Говорок заставляла меня вспоминать о каком-либо событии моей жизни и превращать его в тему новых размышлений. Она не рекомендовала, а именно заставляла мой мозг трудиться с помощью давления, которое я ощущала в голове. Это давление не приводило к нужному для Говорка результату, т.к. я отдавала своему мозгу противоположную команду, освобождая его от ненужной работы. Не удалось Говорку заставить мой мозг работать для нее и с помощью сигналов-намеков. Мысли-«диверсанты», возникавшие ночью в моем сознании, были особенными: они долго звучали, что указывало на их словесную основу – собственная мысль пролетает молниеносно. Их смысл был предельно ясным, не требовалось с моей стороны никакого домысливания или догадок, не существовало множества вариантов для их трактовки – только один. Они касались не бытовых тем, а более глубоких, насколько такие темы для меня возможны, были привязаны к контексту моих собственных размышлений и не выглядели неуместными. Такие мысли-«диверсанты» вносили некоторые изменения в ход моих мыслей и не просто пролетали, но сопровождались повышенным давлением в голове. Это давление не было нестерпимым, на него можно было не обращать внимание, оно ослабевало уже через несколько секунд после прибытия мысли-«диверсанта» и вызывалось снова для новой внешней мысли.

Для моего устрашения, ломки сопротивления было оказано воздействие на сердце (покалывание, сжатие), вызывалось головокружение, использовалась «бомбочка», но не слишком сильно (ее признак: дрожь в голове).

Несколько раз я отреагировала на замечания пси-операторов, но вспомнив о своем решении пресекать свое реагирование, заставила себя умолкнуть.

Ночью Говорок была обозлена неудачами, в т.ч. нежеланием ИЭВ помогать ей так, как помогала Пианистка, - с полной самоотдачей - ИЭВ не относилась к людям, готовых к самосожжению ради чужих амбиций.

После окончательного пробуждения около 9 часов – попытки со стороны ИЭВ меня «разговорить», заставить реагировать. Сразу же закрылась от нее музыкой с наушниками. К 10 часам после взаимных упреков, которые стали обычным делом, невидимки замолчали. До середины дня Говорок «дурила» (изображала «дурку»), ИЭВ не одобряла ее поведение – «дурить» было некого. Во 2-й половине дня звучание голосов операторов стало очень тихим, хотя можно было расслышать их редкие замечания. Я была сосредоточена на работе с контентом для сайта. Именно в это время операторы пытались передавать мне мысли-«диверсанты», не довольствуясь перерывами в этой работе. Перерывы в литературной работе они пытались использовать для «развода». Говорок стала часто прибегать к «плеточке», взяв у Пианистки опыт моего размягчения с ее помощью.

Уснуть попыталась около 22 часов. Сразу включила музыку, надев наушники, но музыка не помешала прибытию в мое сознание тонких мыслей-«диверсантов». «Диверсанты» звучали очень слабо, некоторые из них я не смогла понять, ощущая лишь давление в голове, которым они часто сопровождались.

11 октября 2015 года

Посреди ночи - 2-3 пробуждения, длившихся недолго, в это время заметила появление нескольких тонких мыслей-«диверсантов», привязанных к контексту моих собственных размышлений, которые начали возникать в условиях вынужденной бессонницы.

После пробуждения около 8-30 – активные попытки «развода» со стороны пси-операторов, «прилипание». Теперь, после длительного ментального общения со мной, они вдруг озаботились маскировкой своих голосов. Они постарались сделать свои голоса безликими, бесцветными, но за ними все равно проступали другие особенности речи, делавшие ИЭВ и Говорка узнаваемым: манера говорить, лексика и т.п. Обезличивание голосов невидимок облегчило мне уход от реагирования на их замечания.

В течение дня много времени уделила работе над контентом для сайта – операторы только следили за ней, изредка делая свои комментарии, но в перерывах жадно набрасывались на меня, добиваясь реагирования с «посылом» в их адрес, влияния на мои собственные размышления с помощью «прилипания». Все их попытки едва ли не вызывали у меня слезы сострадания – настолько беспомощными они выглядели по сравнению с агрессивностью первых дней психотронной обработки, которой я была обязана скорее ушедшей из моего сознания Пианистке, чем ИЭВ или Говорку.

Когда решила отойти ко сну около 22 часов, то еще некоторое время (не более часа) пси-операторы не позволяли мне уснуть – заметила появление в это время мыслей-«диверсантов» на фоне «тишины» сознания – мозг отдыхал.

12 октября 2015 года

Посреди ночи – несколько пробуждений, каждое из них отмечено передачей мне тонких, но по-прежнему заметных, мыслей-«диверсантов». Все они появлялись на фоне «тишины» в сознании – мне не хотелось думать ночью. Как и перед отходом ко сну, мысли-«диверсанты» сопровождались повышенным давлением в голове. Был узнаваем голос Говорка.

Ночью я снова говорила во сне (внутри сна): якобы после просмотра фильма «Французский связной», увидев лицо главного героя, сказала кому-то: «И за что Оскара дали». Когда проснулась, мне хотелось продолжать размышлять на ту же тему, но я остановила себя.

Днем – очень неуклюжие попытки моего «развода» с «прилипанием», которым занималась Говорок. ИЭВ постоянно отказывалась от участия в «разводе». Часто операторы прибегали к «плеточке». Моя отстраненность от них в это время была на высоте. Случаи моего реагирования на их замечания можно было пересчитать по пальцам – 2,3,4. Я закрывалась от них музыкой, которую слушала в наушниках. Продолжительность каждой попытки «развода» или «прилипания» исчислялись минутами. Уже с середины дня нагнеталась сонливость, но я благополучно устояла перед ней до 23 часов. Днем и вечером передавались мысли-«диверсанты» с повышением давления в голове – казалось, что они «вдавливаются» в мое сознание.

13 октября 2015 года

Посреди ночи – несколько пробуждений, «разгуливать» меня операторы не пытались. Во сне (внутри сна) снова много говорила. После утреннего пробуждения сразу начался активный «развод»: Говорок активно подгоняла ИЭВ, та также активно от нее отбивалась, в результате они очень мне надоели. «Прилипание» было и утром, и днем. Уже с 7 часов утра стала слушать музыку в наушниках, отгородившись от невидимок музыкальной стеной.

С 9 часов утра нагнеталась сонливость, сохранявшаяся и вечером. Когда в метро закрывала глаза в дремоте, в уши лезла назойливая «каша». Теперь содержимое «каши» было привязано к моим собственным размышлениям, возникало в их контексте с претензией на корректировку моих убеждений. Операторы пытались разгонять мой мозг, заставляя трудиться без остановки, я же, напротив, гасила у себя ненужную мне мозговую активность, хотя это удавалось не всегда.

С возвращением домой сосредоточилась на Дневнике, невидимки в это время умолкли. Вечером услышала настоящий, не скрытый маской, голос Говорка, пытавшейся меня «зацепить».

После 22 часов попыталась уснуть, но в это время стало заметно действие «возбудителя» мозга, в голове повысилось давление. По ощущениям поняла, что операторы затрагивали определенные участки моей памяти, хранившие недавние малозначащие события, заставляя меня останавливать на них свое внимание. Я противилась этому – расслабляла мозг, не позволяя ему работать по команде невидимок. Промелькнуло в сознании несколько мыслей-«диверсантов». Одна из них была мной принята – это следовало из замечаний оператора, однако в этом случае мне могла быть возвращена моя сырая мысль (еще не осознанная мной, но уже пойманная операторами). Мысль была такая: я подумала, что им не удалось своим вечерним «вась-вась» (видимостью дружеских отношений) меня размягчить. И эту мысль они хотели объявить своей, «диверсантом»! Другие мысли-«диверсанты» были мной опознаны как внешние мысли – они появлялись в сознании в моменты, когда мне не хотелось думать, проникали в него с насилием, которое нельзя было не заметить.

В то время, когда я «гасила» в сознании мысли-«диверсанты», ИЭВ произнесла: «Смотри-ка, у нее сердце останавливается». Действительно, на миг у меня возникло такое ощущение. Мое противодействие невидимкам отметила своим замечанием Говорок: «Эта гадина и дальше будет нам гадить». На это я отреагировала не словами, а вздохом: «да, буду». Говорок больше не пыталась изображать «дурку», она не оскорбляла, но в ее репликах для ИЭВ относительно моего партизанского поведения я почувствовала ненависть к себе, и была горда этим. Кстати, Пианистка только пробовала на мне ломающие удары, пытаясь в них разобраться, Говорок применяла их со знанием дела. Сегодня у меня появились новые ощущения, близкие к эффекту от «бомбочки» - дрожь в голове или вибрация, причем, только в левом полушарии, с одновременным дрожанием глазных яблок. Пианистка использовала это орудие для моего устрашения, ломки, в результате которой я должна была бы подчиниться их воле. Говорок пыталась подчинить себе мой мозг, молча переступив через меня, как его единственного хозяина. Разница здесь есть. В случае Пианистки я должна была бы сознательно подчиниться, испугавшись репрессий, в случае Говорка – бессознательно.

Ночной психотронный прессинг продолжался не более часа, и я уснула, но неоднократно просыпалась. В моменты пробуждения всякий раз ощущала, будто с кем-то говорила внутри сна (уже выяснила с помощью диктофона, что во сне вслух не говорю и не веду себя, как лунатик). Просыпалась и обнаруживала, что «отвечала» во сне голосу певицы, которую слушала в наушниках, или персонажу из сна.

Еще находясь в состоянии сна, отметила приход «умных» мыслей, которые могли бы лечь в основу моих убеждений, но когда просыпалась окончательно, то не могла их вспомнить. Причем у меня сохранялось ощущение «умственной» усталости из-за работы мозга во сне, хотя эта усталость могла быть имитацией «потуг» ума, создание которой для невидимок не представляло трудностей. Во время моих ночных пробуждений активизировались попытки операторов заставить меня думать как можно дольше о чем угодно. Используя техническое возбуждение моего мозга для внесения свежих наблюдений в Дневник, я остановила затем собственные размышления вопреки усилиям операторов. В тот момент, когда вносила записи в Дневник, ИЭВ с целью, мне непонятной, продемонстрировала Говорку действие «голой» фиксации моего внимания – т.е. при отсутствии предмета, на котором мое внимание могло быть принудительно остановлено, я чувствовала усиливающееся поле, больше ничего. Я была в состоянии выбрать объект для фиксации внимания самостоятельно – им стала музыка, которую слушала в наушниках. Трюк длился пару минут.

Во время ночного пробуждения в сознании промелькнуло большое количество мыслей-«диверсантов». Теперь операторы стали передавать мне одну и ту же мысль повторно: нехитрая мысль дважды назойливо «вползала» в сознание. Когда мне передавались мысли-«диверсанты», заметила действие и другого технического инструмента. Сначала я лежала без сна, который после пробуждения моментально исчез, находясь в состоянии полного бодрствования, в котором хорошо замечала прибытие «диверсантов». Затем вдруг очень резко расслабилась, что выглядело неестественным – для перехода ко сну после недавнего технического возбуждения мозга мне должно было потребоваться больше времени, не менее десятков минут или несколько часов. Здесь же было резкое расслабление, при котором бессонница по-прежнему сохранялась, но становилась другой – мое восприятие искажалось, снижался самоконтроль, пропадало желание думать самостоятельно о своем, т.к. казалось – еще немного, и я усну, но не засыпала, бессонница не уходила. Это состояние очень напомнило мне то, которое было накануне ментального убийства «судьи», послужившего началом телепатической игры, тогда я услышала настоящий (так мне показалось), а не ментальный голос: «Убили, уничтожили!». Незаметно уснула.