Голоса в голове - психотронное воздействие на мозг

Дневник участника психотронных экспериментов (контроль сознания, управление мышлением)

1 ноября 2015 года

Проснувшись утром, обнаружила сильное внимание ко мне со стороны операторов при крайне тихом звучании их голосов. Во время пробуждения ощутила легкое головокружение.

Весь день сосредоточенно работала над сайтом, и невидимкам была недоступна, единственный инструмент, который очень часто применялся ими в течение дня, - «плеточка». Мыслей-«диверсантов» не было.

2 ноября 2015 года

Уснуть попыталась около полуночи, но была лишена сна до утра. Операторы активно возбуждали мой мозг, заставляя реагировать на их реплики. В этом им помогало мое естественное возбуждение, вызванное удовлетворением работой над сайтом. Я как бы великодушно позволяла себе реагировать на их замечания. Удивляло отсутствие мыслей-«диверсантов». Когда мое естественное возбуждение спало, а сон все не приходил, на фоне относительной «тишины» в сознании заметила не столько «диверсантов», сколько подсказки для моего реагирования, делаемые голосом ИЭВ очень тихо и сопровождаемые давлением в голове, умеренным, но заметным. Раньше подобное давление сопровождало появление мыслей-«диверсантов». Подсказки делались для моего реагирования на реплики Говорка. Здесь мне показалось, что я могла незаметно для себя принять несколько подсказок (т.е. посчитать своими умозаключениями). Такое открытие я сделала, когда уже не хотела продолжать ментальное общение с операторами, остановила поток своих мыслей, но «хвост» оператора ИЭВ в виде размышлений от моего имени становился заметным. Говорок бросила упрек ИЭВ: «ловить момент надо!» Таким образом, я сделала наблюдение: пока я была перевозбуждена, то не замечала подсказок и могла некоторые из них повторить, едва успокоилась – подсказки стали заметны как черные вороны на снегу, т.е. эмоциональное состояние позволяет замечать или не замечать подсказки, сохранять независимость своего мышления или попадать под чужое влияние, пусть ограниченное.

Снова пришла в голову мысль, что Говорок стремится не к принятию мной чужих мыслей за собственные, а к тому, чтобы кого-то убедить в возможности этого. Поэтому так много случаев имитации моего реагирования на высказывания операторов, сами подсказки часто были озвучкой моих же сырых мыслей либо полностью соответствовали моему менталитету. Когда я получала в качестве подсказки собственную, озвученную невидимкой, сырую мысль и повторяла ее, не замечая подвоха, то возникал эффект моего прямого реагирования с «посылом» в адрес оператора. На первых этапах общения с операторами с обилием прямых диалогов никаких подсказок не было – мое реагирование и без того было на высоком уровне. Стоило угаснуть моему интересу к ментальному общению, как появились подсказки.

После 6-30 закрылась от невидимок наушниками. Начался поток сигналов-намеков с императивом: «сделай!», касающихся моего быта. Расчет явно делался на мое состояние расслабления, возникшее после бессонной ночи, но и в таком состоянии я замечала внешнее происхождение сигналов.

В течение всего рабочего дня, оглушенная бессонницей, слушала в наушниках умеренно-«громкую» музыку, через которую с трудом пробивались голоса операторов. Говорок «дурила» (играла роль «дурки»), ИЭВ жаловалась на недостаточность сна. Не спавшие ночь, они сами с утра были «вареные» и не цепляли меня, несмотря на потуги. Днем получила несколько сигналов-намеков бытового характера – снова заметила их внешнее происхождение. О передаче мне мыслей-«диверсантов речи быть не могло – мой мозг спал, хотя я работала, как обычно.

Уснуть после 21-30 мне не мешали. Посреди ночи было несколько пробуждений, но разгуливать меня операторы не пытались. Ночью поразил один факт. С начала психотронной атаки я не расставалась с музыкой, которую слушала по ночам, заглушая голоса невидимок. Обычно в состоянии сна я не слышала музыку, а слышала ее перед засыпанием или после пробуждения. Но теперь, когда я спала (такое у меня было ощущение) и видела много красочных, богатых событиями снов, я отчетливо слышала все музыкальные композиции.

3 ноября 2015 года

С утра - осторожные попытки Говорка меня зацепить. Она больше не изображала «дурку», но сохраняла полушуточный тон, зная, что он мне по душе. Несмотря на хороший ночной отдых, я решила отнять у невидимок надежду на успех – только так можно от них избавиться, как мне казалось. Я подумала, что мой худший враг – это я сама со своим слабоволием и беспечностью. Невидимки лишь берут этого моего врага себе в союзники. Значит, чтобы освободиться от невидимок, следует одолеть своего главного врага. Я закрылась от них музыкой, которую слушала в наушниках почти весь день.

В течение дня попытки передачи мне мыслей-«диверсантов» были редкостью. Днем уже не так активно, как утром, операторы пытались меня зацепить. Вечером часто использовалась «плеточка».

Ко сну решила отойти около 23 часов. Перед сном не стала запускать «громкую» музыку, хотя чувствовала готовность операторов к активным действиям. Едва уснула и стала видеть первые сны, как была разбужена. После принудительного пробуждения я оставалась в состоянии полусна / полубодрствования, похожем на состояние искусственной (психотронной) сонливости. Окончательно проснуться, добившись ясности сознания, я не могла - не хотелось разрушать сон. Самым удивительным в этот момент было то, что я горела желанием сделать какую-то важную запись в дневник о невидимках, словно меня посетило озарение, и это при падении моего интереса к ним. Я чувствовала, что какая-то мысль о них происходит из только что увиденного сна, казалось – надо подольше оставаться в этом состоянии, чтобы без потерь вытащить из подсознания свое наблюдение, осознать его, перевести в языковую форму. Мой мозг тужился, напрягался в работе. И в момент пробуждения я стала осмысливать то, что либо пришло мне в голову во сне (Прим.: влияние невидимок на сны очень велико), либо было мне нашептано, надиктовано невидимками, и что я принимала за собственные открытия. Но чем больше трудился мой мозг вхолостую, тем больше я склонялась к мысли – невидимкам были нужны именно эти пустые, бесплодные потуги ума, которых они безуспешно пытались добиться во время моего полного бодрствования. Осознав их намерения, я пренебрегла «озарением» о невидимках, пришедшем из сна, и остановила обработку моим мозгом ментального гуано. Все эти «потуги мысли» или «ложные родовые схватки» длились около получаса. Когда я отвергла ночное «озарение», стали появляться зрительные образы, вызывающие ассоциации с событиями моей жизни, заставляющие думать о них, останавливать на них свое внимание. В это время оператором очень тихо произносились подсказки для моего реагирования, уже не такие грубо-откровенные, как раньше, но содержавшие импульсы, разгоняющие мою умственную деятельность. Ощущалось небольшое действие «возбудителя мозга» и «захват (фиксация) внимания». Мыслей-«диверсантов не было – они требуют некоторой подготовительной работы, область их применения ограничена бытовой сферой, для контекстных вставок больше годятся подсказки, которые оператор может выдать в любой точке моих собственных размышлений или состояний. В конце концов, я перестала думать о чем-либо, несмотря на подстрекательства невидимок к умственной работе, и незаметно уснула. Без сна находилась около часа.

4 ноября 2015 года

Едва проснулась утром около 10 часов, как почувствовала попытки операторов склонить меня к прямому диалогу, к интенсивному общению, при этом часто использовалась «плеточка». Около часа я поддавалась этим попыткам, поддерживая шутливый тон, взятый Говорком. Еще ночью я обратила внимание на отличительную черту Говорка – умолкать при возникновении «трудного» вопроса коллеги. Сталкиваясь случайно с вопросом / темой, на который ей не хотелось реагировать, она не могла выйти из положения изящно, пусть даже при помощи «дури», и просто умолкала, демонстрируя недостаток гибкости.

Целый день занималась сайтом. В это время часто и с большой силой использовалась «плеточка».

Намеревалась уснуть около 24 часов, но в течение часа не могла это сделать – операторы пытались меня «разговорить». Немного размышляла на свою тему, которая меня волновала, – о последней странице сайта. Невидимки попытались превратить эти размышления в ментальный флуд, но я недолго им предавалась, благополучно отстранилась. Часто звучали подсказки для моего реагирования, произносимые очень тихим голосом оператора.

Посреди ночи проснулась и сразу заметила признаки эксперимента, проводимого предыдущей ночью. Только на этот раз я не испытывала ни малейшего сомнения. Проснувшись, я отчетливо услышала голос оператора, проговаривающей на первый взгляд заумную фразу, на деле – бессмысленную. Я без колебаний отвергла эти чужие умозаключения, претендующие на роль моих собственных, идущих из сна. Вскоре незаметно уснула.

5 ноября 2015 года

После пробуждения около 6 часов – активный «развод» со стороны операторов, не «дурной», а с юмором. Я поддерживала шутливый тон, но уже к 7 часам утра почувствовала, что настроена на то, чтобы слушать операторов непрерывно. Надела наушники и запустила музыку, что позволило оторваться от невидимок – я не все могла слышать из того, что ими произносилось, значит, не на все могла реагировать.

Весь рабочий день до 16 часов провела в наушниках. Невидимки не были агрессивны. Говорок сохраняла шутливый тон, очень часто и сильно использовалась «плеточка». После 16 часов я сняла наушники, но невидимки не пытались использовать это обстоятельство для возобновления своих атак. Казалось, Говорок была занята чем-то другим, хотя голос ее был слышен.

Уснуть попыталась около 23 часов. Посреди ночи было пробуждение, отмеченное полетами в сознании мыслей-«диверсантов» с импульсами, заставляющими ментально флудить (думать о пустяках). Намерения невидимок были заметными и поэтому бесполезными, я находилась в состоянии отстраненности, позволявшем равнодушно созерцать их потуги. Вскоре снова уснула.

6 ноября 2015 года

После утреннего пробуждения звучание голосов операторов было супер-тихим. Попыток меня зацепить не было, казалось – операторы заняты только общим мониторингом. Ближе к 8 часам появилась сонливость – хотелось закрыть глаза и погрузиться в транс. Тут же надела наушники, запустила «громкую» музыку и перестала слышать их голоса почти полностью. Решила не расставаться с наушниками в течение рабочего дня, несмотря на видимость смиренного «ухода» из моей ментальности со стороны операторов. С 11 часов сонливость возобновилась и сохранялась на терпимом уровне до отхода ко сну в 22 часа.

Перед сном начался поток зрительных образов, которые напоминали мысли-«диверсанты», т.е. в них содержалась какая-то нехитрая идея. Но картинки совсем меня не задевали, даже не мешали расслаблению. Среди зрительных образов были такие, которые «подталкивали» к действию внутри самой картины. Например, я видела двери автобуса открытыми и ощущала свое желание войти внутрь, я хотела в ментальной картине творить, меняя ее содержание, но останавливала такое желание, гасила импульс. Вскоре поток зрительных образов в сознании прекратился. Уснула, но посреди ночи, еще до рассвета была разбужена, больше уснуть не пришлось. Начался поток сигналов-намеков на события прошедшего дня, призванные заставить думать о них, ментально флудить. Старалась не поддаваться таким сигналам. Это происходило на фоне почти полного отсутствия голосов операторов – их едва можно было услышать, они не пытались цеплять меня болтовней, только констатировали эффект своих сигналов, как правило, нулевой. Например, была произнесена фраза о том, что я никогда их не забуду (т.е. моя осведомленность об их существовании, их намерениях и способность всегда стоять лицом к невидимому противнику делали проблематичным или даже невозможным выполнение их задачи). Ближе к рассвету стала думать о своем, но желая пресечь и такие размышления, встала совсем. Во сне (или полусне) кроме всего прочего услышала фразу: «она помнит все». Фраза была не совсем уместной, она не соответствовала событиям сна. Также во время полусна / полубодрствования я будто обрабатывала текст, как это делала с контентом сайта, и «написала» такое: «она часто слышала голоса, поэтому не удивилась, когда они появились». Из этого следовало, что я и до ментального вторжения невидимок что-то слышала в своей голове, а когда услышала их голоса, то приняла это как должное. Еще не проснувшись окончательно, поняла, что это было мне надиктовано, что эта мысль, в которой не видела логику и разумность, - чужая.

С утра звучание голосов операторов было очень тихим, хотя каждое произнесенное ими слово было хорошо слышно. В 7 часов надела наушники и включила «громкую» музыку, но именно теперь невидимки стали громко галдеть. Сняла наушники – наступила почти полная ментальная «тишина»: они усердно работали с моей головой. Сонливость нагнеталась уже с утра, но оставалась терпимой.

Днем я много духарила с операторами, часто ими использовалась «плеточка». Звучали «случайные» слова и куски фраз. Сигналы-намеки и подсказки были даже во время просмотра фильмов и тупых компьютерных занятий (еще не так давно невидимки не трогали меня в такие часы).

Едва легла спать около 22 часов, как появились сигналы-намеки. Голосов операторов почти не было слышно, разобрать можно было только отдельные слова. В это время было такое же ощущение, как и при полетах мыслей-«диверсантов», только теперь я не понимала смысл сигналов даже в общих чертах. Если это была новейшая модификация мыслей-«диверсантов», то они меня не задевали, не вызывали во мне никакого отклика. Уснула, но посреди ночи была разбужена. Во время пробуждения мои самостоятельные размышления пресекались торможением – я теряла нить своих размышлений, но это были довольно поверхностные мысли, и я не пыталась напрягать свой мозг в попытках вспомнить блокируемое операторами. Зато при передаче своих сигналов-намеков невидимки использовали давление, не сильное, но заметное, подталкивающее мой мозг к работе в нужную невидимкам сторону.

7 ноября 2015 года

Днем операторы мной почти не интересовались – день был выходной, я занималась сайтом, и невидимкам была недоступна, как часто бывало в такие дни.

Спать легла около 22 часов. Посреди ночи была разбужена, но разгуливать меня невидимки не пытались до утра. Перед сном я ощутила давление на мозг средней силы в чистом виде (ничего при этом не произносилось, никакие другие психотронные инструменты не применялись). Это продолжалось 10-20 минут. Казалось, Говорок «сердится» на меня. Я не реагировала на происходящее, отстранившись.